Сергей ДЕМИН: Сюрприз для Наполеона
1
У Льва Николаевича Толстого в «Войне и мире» есть эпизод: «В этот день (за два дня до Бородинского сражения. Ред.) Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра». Шар этот был еще не готов, но, как указывал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его. Я сообщу ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движением главнокомандующего».
Мало кто из читавших роман понял, о чем здесь шла речь и какую «погибель» для Наполеона готовили Александр и Кутузов к Бородинскому сражению.
А ведь для разгрома французской армии строился ни много ни мало, а первый в России «военновоздушный шар», точнее, управляемый аэростатбомбардировщик.
Понятно, что это не фантастические измышления великого писателя. Но возможно ли было в те годы такое?
2
Известно, что мудрость и дальновидность верховного правителя во многом определяются его отношением к техническому прогрессу. Но были в многовековой истории и весьма любопытные исключения. Широко известна легенда, что к Наполеону I пришел изобретатель Фултон и предложил построить паровой флот, с которым тот сможет победить англичан. Император не поверил в реальность этих замыслов и был побежден на море. Сохранились сведения, что после Абукирского сражения, когда Нельсон уничтожил французский флот, Наполеон серьезно думал о высадке войск в Англии при помощи воздушного флота. «Воздухоплавательный парк» он мобилизовал, еще отправляясь в Египет. Желая поразить воображение мусульман, Наполеон устроил в Каире подъем воздушного шара. Однако мусульмане оказались совершенно равнодушны к зрелищу.
«Мудрая старушка» (это был литературный псевдоним императрицы Екатерины II) к воздухоплаванию относилась резко отрицательно, она издала в 1784 году указ, согласно которому с 1 марта по 1 декабря во избежание пожаров запрещалось запускать тепловые аэростаты «с жаровнями и вообще с горючими веществами…».
Ее внук император Александр I, хоть в детстве и учился по учебникам, написанным специально для него своей царственной бабкой, нелюбовь к воздухоплаванию от нее не воспринял. Именно в годы его правления в России состоялись первые полеты на воздушных шарах. В 1803 году французы супруги Гарнерен получили разрешение совершить два полета в Петербурге и один в Москве.
Мадам Гарнерен даже напечатала в московских газетах приглашение «российским дамам путешествовать по воздуху», 8 мая 1804 года с ней полетела пензенская дворянка А. С. Турчанинова, ставшая первой русской пассажиркойвоздухоплавательницей.
Неделей спустя в Петербурге вместе с воздухоплавателем Робертсоном совершил первый полет с научными целями академик Я. Д. Захаров.
В 1805 году в Москве самостоятельно на собственные средства построил большой «гродетуровый» аэростат и парашют пионер русского воздухоплавания штаблекарь Кашинский, сделавший два удачных полета.
Все эти летательные аппараты были игрушкой в руках ветра и воздушных течений и в военном отношении годились разве что для воздушной разведки.
Но вот в начале 1812 года к Наполеону пришел немецкий изобретатель Франц Леппих и предложил построить управляемый (!) аэростат, «который мог бы поднимать такое количество разрывных снарядов, что посредством их можно было бы истреблять целые неприятельские армии». Наполеон просто выгнал изобретателя из Франции.
Леппих вернулся в Германию и в городе Тюбингене начал строить свой воздушный шар. Услышав об этом, Наполеон велел схватить Леппиха и доставить во Францию. Узнав о приказе Наполеона, Леппих весной 1812 года через русского посланника при Штутгартском дворе Д. М. Алонеусе предложил свои услуги России, одновременно ища у нее защиты от французского императора.
3
Кто же такой был Леппих и что за шар, столь необычный по тем временам, он строил?
Ф. Леппих родился в 1775 году в городе Мюдесгейме в Нижней Франконии в крестьянской семье. Обучение в школе в Мюннерштадте не закончил, оттуда его выгнали, поскольку он с ранней молодости постоянно занимался изобретательством. В британских войсках дослужился до капитанского чина. Сначала изобретал различного рода фортепьяно, потом построил особого рода музыкальный инструмент, названный им «панмелодикон», с ним разъезжал по всей Европе и попал в Париж.
В октябре 1914 года в Петрограде в Обществе ревнителей истории был прочитан на эту тему специальный доклад, содержащий любопытные документы.
Например, в марте 1812 года, в период обострения отношений между Францией и Россией, русский посланник при Штутгартском дворе доносил об «открытии столь великой ценности, что оно необходимо должно иметь выгоднейшие последствия для тех, которые первые оным воспользуются. Открытие сие состоит в управлении аэростатического шара в конструкции воздушного корабля, который вмещать будет в себе нужное число людей и снарядов для взорвания всех крепостей, для остановки или истребления величайших армий». Изобретателем воздушного корабля был Леппих, немец по происхождению, дослужившийся в британских войсках до капитанского чина.
Русский посланник сообщал далее:
«Дабы узнать механизм птичьего полета, Леппих тщательно их наблюдал, разбирал перья и крылья их и после многих поисков нашел, что птицы маханием крыльев своих делают в атмосфере пустоту, которая принуждает их стремительно расширяться в облегченном пространстве. Он приноровил начало сие к худому шару, который он достал в Париже, и какое же его было восхищение, когда невступно в три часа сделал он в различных направлениях, как вперед, так и назад по ветру, так и против оного, подымаясь и опускаясь по произволу, 45 французских миль. Питая в себе большую ненависть к французам и уверен будучи, что они воспользуются открытием его, истребил он шар свой и поселился в Штутгарте».
Здесь изобретатель познакомил со своими опытами короля Вюртенбергского, и ему были предоставлены средства для сооружения уже большого корабля. Но вскоре королю пришлось приказать Леппиху прекратить работу. Узнав о предпринятых французами опытах по управлению шаром, король опасался, чтобы Наполеон не посчитал преступлением утайку открытия, а еще более чтобы это открытие не попало в руки самого Наполеона. Видя такое дело, Леппих предложил свое изобретение русскому посланнику, пообещав построить пятьдесят кораблей. Вот как посланник преподносил эту идею в донесении:
«Наиудобнейшие к действованиям воздушные корабли могут вмещать в себе 40 человек и поднимать 12000 фунтов. В числе артиллерийских предметов, коими он хочет снабдить себя, ожидает он особливо большого действия от ящиков, наполненных порохом, которые, брошены будучи сверху, могут разрывом своим, упав на твердые тела, опрокинуть целые эскадроны. Корабли же могут всегда летать в дирекции и вышине, в каких признается оно нужным, останавливаться на якоре и снова возвышаться…»
4
В первой половине мая 1812 года Леппиха доставили в Москву вместе с сопроводительным письмом на имя московского губернатора Обрезкова, который соответственно полученным указаниям тайно поместил гостя в окрестностях Москвы в имении князя Н. Г. Репнина, селе Воронцове, под именем доктора Генриха Шмитта, предоставив ему средства на начало работ. Для отвода глаз воздухоплавательное предприятие велось под предлогом устройства фабрики пушечных зарядов.
24 мая (здесь и далее по старому стилю. Ред.) главнокомандующий в Москве граф Ростопчин получил царское предписание:
«Несколько времени тому назад ко мне был прислан очень искусный механик, сделавший открытие, которое может иметь весьма важные последствия. Во Франции делают всевозможные усилия, чтобы достигнуть того открытия, которое, как кажется, удалось сделать этому механику. Во всяком случае, позволительно, чтобы убедиться в этом, сделать опыты, которые он предлагает. Дело стоит труда. Я желал бы, чтобы Леппих не являлся в ваш дом и чтобы вы виделись с ним гденибудь так, чтобы это не было заметно. Будьте внимательны к нему и облегчите ему, во сколько это будет от вас зависеть, привесть в исполнение это дело, удаляя все препятствия. С фельдъегерем, который доставит вам это письмо, едут семь человек рабочих этого механика. Ему приказано не ввозить их в город до тех пор, пока Обрезков не переговорит с вами и не передаст вам бумаг, и пока вы не назначите, куда отвезут их».
Повидавшись с Леппихом, изобретение которого должно было, по его мнению, «сделать бесполезными войны, освободить человечество от адского разрушителя», Ростопчин доносил:
«Леппих человек очень ловкий и очень сведущий, в механике он рассеял все мои сомнения относительно крыльев его машины, действительно адской, и которая впоследствии могла бы применить роду людскому еще больше зла, чем сам Наполеон, если бы сооружение воздушного шара не требовало таких затрат».
Вскоре Ростопчин послал донесение, что ввиду тщательности и точности, которой требует дело, работа не будет окончена раньше конца августа и что он совершенно уверен в успехе.
5
Секретность постройки соблюдалась неукоснительно. Ростопчин добился, чтобы переписка по данному вопросу шла в обход московского почтдиректора Ф. П. Ключарева: ему Ростопчин не доверял и ненавидел как масона. Даже двух кузнецов и четырех слесарей побоялись нанимать в Москве, послали за ними в Петербург.
Когда Леппиху срочно понадобилось 5 тысяч аршин особой тафты, под ее изготовление владелец Кирьяков отдал всю свою фабрику. Чтобы не возбуждать излишнего любопытства, его взяли в «компаньоны» Леппиха «по торговле пластырями», так как именно это почемуто пришло в голову Кирьякову.
Ростопчин добился открытия в отделении Московского банка фактически открытого счета для Леппиха, так как на материалы, серную кислоту и железные опилки для получения водорода требовалось более 100 тысяч рублей сумма по тем временам просто фантастическая.
С расходами не считались. Но несмотря на фантастическую работоспособность Леппиха, по 17 часов в сутки трудившегося вместе с рабочими, число которых постепенно превысило 100, завершение работ действительно ожидалось в августе.
Попутно Леппих, проявляя недюжинную инженерную смекалку, сделал несколько других изобретений, в частности предложил казацкую пику с полым древком, «она шести аршин длины и гораздо легче и сподручнее для действия и прочнее наших казацких». Неожиданное открытие, что «железные листы хорошо заменяют опилки и требуют вчетверо меньше серной кислоты и только десятую часть времени для наполнения шара», привело всех и самого изобретателя в восторг – таким образом на две недели приближался срок окончания постройки.
6
А 4 июля Ростопчин сообщал:
«Через 10 дней Леппих будет производить опыты с крыльями, и так как к тому же времени будет готово помещение для сбора составных частей, то я пошлю туда 2 офицера и 50 солдат сторожить день и ночь, во избежание несчастья. Я дам также Леппиху артиллерийского офицера, которому будет поручено наполнить два ящика разрушительным веществом, которое он берет с собою. В конце месяца нужно ему дать экипаж из 50 человек, лучше всего взять солдат и хорошего офицера…»
Между тем известие о сдаче Смоленска принудило Ростопчина принять меры, чтобы в Москве ничего не осталось на тот случай, если неприятель ее займет. Ожидая с нетерпением окончания работ Леппиха и узнав, что машина будет готова через пятнадцать дней, Ростопчин докладывал:
«Леппих собирает теперь в одно целое ее части, тафта уже сшита, и два маленьких шара, которые будут следовать за большим, готовы. Несмотря на то, я собрал от него справки, сколько нужно будет ему времени для того, чтобы уложить все его снасти. Он уверил меня, что ему достаточно для этого трех дней. Он много тратит денег: ему выдано уже 130000 руб., но если бы удалось его предприятие, то можно бы не пожалеть и миллиона. Если придется вывозить его отсюда, то я отправлю его в Нижний, до Коломны на подводах, а потом водою».
7
Между тем тайное начинало проясняться. Вот и Пьер Безухов у Льва Николаевича Толстого совершенно спокойно, ради любопытства, отправляется посмотреть на шар и ведь знает, куда надо ехать.
К этому времени про шар стали говорить, «что это корабль новой конструкции, который будет двигаться под водою».
Тайна относительно «летучей машины» Леппиха принимала все новые формы «снаряды для пушек нового типа», «земледельческие машины», «подводная лодка», со временем расширялся круг лиц, в нее посвященных.
Окончательно «демаскировал» постройку сам Александр I, посетивший дачу Репнина. Это увидел 18летний студент И. Шнейдер, служивший у купца Данкварта и бывший репетитором впоследствии знаменитого Грибоедова и Панина. Он понял, что там строится чтото очень важное, и уговорил имевшего туда доступ Данкварта взять его с собой на дачу под видом мастерового. В воспоминаниях Шнейдера сохранилось, что «в доме великолепные залы… были превращены в мастерские, и по роскошным паркетам разбросаны были разные материалы и инструменты. Перед окнами на дворе висела раззолоченная гондола и какието большие крылья. Дача охранялась стражею, и пришлось проехать несколько караулов, прежде нежели попасть туда».
Интерес Шнейдера заметил «живой, несколько рябоватый господин» и с улыбкой сказал: «Вы слишком любопытны, молодой человек».
Ответ Шнейдера, что он рабочий Данкварта, господина просто развеселил: «Рабочий! А кто же каждый день гуляет по Ордынке с Грибоедовым и Паниным?» Но «рябой господин» не выдал любопытного студента и больше того, объяснил ему устройство шара.
Шнейдер, впоследствии профессор Московского университета, описал, как Леппих, взвесив построенную лодку, кроил оболочку под фактическую массу из расчета кубометр водорода на килограмм веса. Пропитанную лаком оболочку для устрашения неприятеля и облегчения раскроя раскрасили под «осу».
В развешанную над лодкой оболочку из стоящих вдоль стен бочек с серной кислотой и железными опилками протянули матерчатые рукава, по которым аэростат наполняли водородом. Проливной дождь с грозой чуть не погубил всю затею – оболочка намокла, в бочки попала вода, качество водорода ухудшилось.
8
Время шло. К обещанному сроку машину не удавалось закончить, и пришлось приняться за опыт с маленьким шаром, который был готов. К тому времени в город проникли слухи о воздушном шаре, и Ростопчин счел за лучшее в своих «афишах», расклеенных по городу 22 августа, сообщить жителям Москвы:
«Здесь мне поручено от государя было сделать большой шар, на котором 50 человек полетят, куда захотят, и по ветру, и против ветра; а что от него будет, узнаете и порадуетесь. Если погода будет хорошая, то завтра или послезавтра ко мне будет маленький шар для пробы. Я вам заявляю, чтоб вы, увидя его, не подумали, что это от злодея Наполеона, а он сделан к его вреду и погибели».
Однако через два дня подъем шара не мог состояться. Вот что писал по этому поводу Леппих Ростопчину:
«Ваше сиятельство, не можете представить, сколько встретил я затруднений, приготовляя баллон к путешествию; по неопытности моих помощников должен был заняться сам собою малейшею вещью… все это вместе никак не позволило мне лететь в Москву. Теперь же, устроив и почти весь баллон наполнив воздухом, непременно к полудню предложу путешествие; а за несколько пред этим часов шар поднимется выше сада, будет виден из всей Москвы, особливо в зрительную трубу».
Две недели прошло с тех пор, как были расклеены «афиши», а жителям Москвы так и не пришлось увидеть воздушный шар, возбудивший столько толков. Отгремела Бородинская битва, жители оставляли Москву, но надежда на секретное оружие теплилась вплоть до 29 августа, когда Ростопчин вынужден был признать неудачу Леппиха и написать:
«Он построил шар, на котором должны были находиться пять человек, и назначил час, когда он должен был подняться. Но вот прошло пять дней, и ничего не готово, вместо десяти часов в три дня едва он успел наполнить его газом; шар не поднимал и двух человек. Затем последовали бесконечные затруднения. Потребовалось какоето особое железо, крылья оказались слабыми, большая машина не готова, и, кажется, надо отказаться от надежды на успех, которого ожидали от этого предприятия. Менее всего, конечно, можно пожалеть об истраченных на него деньгах. Леппих сумасшедший шарлатан».
9
Читая заметку «Летучая машина Леппиха», опубликованную в газете «Волгарь» в 1914 году, нижегородцы были приятно удивлены. В ней сообщалось, что накануне захвата войсками Наполеона Москвы «самого изобретателя Ростопчин отправил в Петербург, а все шары и принадлежности, что успели захватить, – в Нижний Новгород». И вот уже почти век нижегородские краеведы хотят выведать, куда же прибыли 130 подвод, снаряженных в Москве, и где находился шар. Но пока это никому не удалось.
Сам же Леппих, приехав на почтовых в Петербург, после личного объяснения во дворце представил донесение, в котором, в частности, писал:
«Совершенно будучи уверен, что я впоследствии заслужу благоволение Вашего Императорского Величества по причине двукратно уже испытанного мною успеха в употреблении моей машины, всеподданнейше прошу мне позволить: оконченную уже мною в Москве малую машину, если не явится никаких чрезвычайных препятствий, здесь собрать, а недостающие к ней части вновь изготовить…
Дабы для производства работ отведено было строение, в котором зала длиною 41, а в ширину 22 фута, равно как и восемь других покоев, могли быть отапливаемы ежедневно.
Дабы мне позволено было нужный для строения рамы и короба лес выбрать из адмиралтейского лесного магазейна…
С начатием работ должен воспоследовать отпуск денежной суммы. Но чтобы не терять ни малейшего времени, необходимо нужно отправить курьера для привоза сюда баллона, сетки и других вещей, кои в особенной ведомости означены будут, равно как и несколько человек из бывших у меня мастеров; прочих же при оставшемся на 130 подводах из Москвы отправленном обозе нужно снабдить маршрутом и деньгами, для беспрепятственного их следования к указанному месту».
10
Несмотря на беспрецедентную секретность, французы, судя по мемуарам адъютанта Наполеона, имели «много сведений о зажигательном воздушном шаре, или адской машине».
Как только французы вступили в Москву, в Воронцово был послан верховный судья армии генерал Лауэр. Комиссия под его руководством составила «Подробное описание разных вещей, найденных в строении на «даче Воронцова», близ Москвы, принадлежащих к воздушному шару и адской машине, которую российское правительство велело сделать какомуто по имени Шмитту, англичанину без сомнения, и называвшему себя немецким уроженцем, имевшей служить будто бы для истребления французской армии и ее амуниции».
…Здесь была обнаружена лодка, которая подвешивалась к воздушному шару, но была сожжена до вступления наших войск в Москву. Эта лодка находилась в 100 шагах от дворца, имела 60 футов длины и 30 ширины, в ней находилось много остатков винтов, гаек, гвоздей, крючьев, пружин и множество прочих железных снарядов всякого рода.
В помещении упомянутого строения найдено 180 бутылей купороса, сверх этого вокруг дома 70 бочек и 6 особых чанов. В самом доме найдены столярные и слесарные мастерские и множество всевозможных инструментов и приспособлений. Примечательно также, что в маленьком белом доме, стоящем неподалеку, найдено много разбросанного и растоптанного пороху…»
Организовав в окрестностях Воронцова облаву, французы поймали 26 человек, главным образом мастеровых, среди них также был офицер и 10 ополченцев, охранявшие имение. По приговору военнополевого суда 16 из них объявили «поджигателями» и расстреляли.
Как сообщалось в бюллетенях Великой армии, у 300 поджигателей «…были ракеты, каждая в шесть дюймов и укрепленная между двумя кусками дерева. У них были также снаряды, которые они бросали на кровли домов…»
Такими пороховыми ракетами, помимо бомб, собирались вооружить дирижабль Леппиха. Наполеон был уверен, что Москву подожгли по приказу губернатора, и «…этот презренный Ростопчин велел приготовить эти зажигательные средства, распустив слух, что строится воздушный шар, с которого польется огненный дождь на французские войска и истребит их…»
11
Но эпопея «военного воздухоплавания» на этом не кончилась. В следующем году Леппиху позволили достроить свой воздушный «бомбардировщик». Начал он достраивать его в Нижнем Новгороде, а затем перевез все в Ораниенбаум под Петербургом.
Все попытки наполнить слежавшуюся за зиму и потрескавшуюся от морозов оболочку водородом, получаемым от реакции серной кислоты с железными листами, оканчивались неудачей. Местами порвавшаяся оболочка из тафты не держала газа. Леппих ее отремонтировал, построил новую гондолу, попутно облегчив конструкцию и заменив деревянные стойки пеньковыми канатами, усовершенствовал «рессоры». Он писал, что «машина хорошо двигалась вперед, сделав несколько движений крыльями, но наконец рессоры лопнули. И я был вынужден прекратить опыты».
Еще раньше Ростопчин утверждал, что «рессоры ломались при первых ударах весел». Но, несмотря на неудачи, изобретатель продолжал упорно работать.
В сентябре 1813 года генерал Вандомский сообщил Аракчееву, что Леппих «делал несколько раз опыты и поднимался в шару на привязи не свыше 5 или 6 сажен от земли, но направления лететь в шару против ветра произвести не мог».
Леппих проработал над своей летучей машиной еще более года, то собираясь прилететь на ней из Ораниенбаума в сад Таврического дворца, то намереваясь явиться воздушным путем прямо в Варшаву, где тогда находилась ставка.
Терпение Александра I иссякло, он дал распоряжение Артиллерийскому комитету составить заключение об этих опытах, но Леппих уклонился от обсуждения своих опытов в Военноученом комитете и уехал за границу. Сейчас очевидно, что такой аэростат не мог быть управляемым с помощью гребных весел. Для его движения требовался двигатель мощностью больше 100 л. с. и достаточно эффективный воздушный винт, до создания которых оставалось подождать чуть меньше столетия.
«История с летательной машиной Леппиха, говорилось в докладе, прочитанном в Обществе ревнителей истории, поучительна… и потому что приподнимает завесу над частью событий, обогащающих сумму знаний об Отечественной войне со стороны предпринимавшейся небывалой еще воздухоплавательной обороны».
Леппиху так и не удалось построить «военновоздушный флот» ни для Наполеона, ни для Александра I. Но он не ошибся в своих прогнозах, в XX веке машины с крыльями стали действительно адскими и впоследствии причинили «роду людскому еще больше зла, чем сам Наполеон…»