Письмо в Италию
Очень просто. Совершенно случайно наткнулся на сайт и газетный раздел «Возвращенные имена», где вы рассказываете о поиске солдат, погибших в годы Великой Отечественной войны. Может быть, мое письмо не по адресу и вы не обратите на него внимания, но мне бы хотелось получить ответ на мой запрос.
Сам я живу в России, а моя мама и сестра работают в Италии. Узнав, что они из России, к ним обратилась младшая сестра из семьи Милано Линда. На тот момент ей было уже 92 года. Она попросила узнать о кладбище военнопленных в селе Оранки. Там, будучи в плену, предположительно, умер ее брат Армандо. Она в этом сомневается и просит узнать, есть ли он в списках погибших.
У Армандо было две сестры и брат. Брат был священнослужителем, сам Армандо учился на юриста. Старшая сестра Мария дожила до ста лет. Линда живет в Риме.
Армандо ушел на войну добровольцем, поскольку не хотел отсиживаться за спинами других, хотя их семья была достаточно богатая и была возможность на войну не ходить.
Родился Армандо Милано в 1915 году в Салерно. Служил он младшим лейтенантом в 8-й итальянской армии, 2-й артиллерийской группе корпусной артиллерии, 23-м дивизионе,
3-й батарее. Последнюю открытку получили от него 23 декабря 1942 года.
Вернувшиеся после войны сослуживцы рассказали о его судьбе. Он умер в Оранках во время эпидемии тифа в 1943 году.
Линда передала мне снимок Армандо Милано. Вряд ли, конечно, кто вспомнит о нем, но снимок я вам пересылаю. Может быть, у вас будет возможность отвезти его на кладбище. Хоть у нас и не принято ставить памятники врагам, но все чаще слышишь о милосердии. Я не знаю, как в Оранках, но в разных местах возникают памятники солдатам вражеских армий. Их несчастные судьбы — предупреждение тем, кто не может жить в мире. Война забрасывает солдат на чужбину, и они гибнут там в полной безвестности. Семья Армандо Милано могла быть счастлива, и он бы прожил долгую жизнь, а стал жертвой войны далеко от своего дома.
С уважением к вам, Станислав.
Оговоримся сразу: среди имен 661 итальянца, умершего в лагере военнопленных № 74 в Оранках, есть имя Армандо Милано. Он действительно умер от тифа, а в лагерь попал из-под Сталинграда, был пленен в самый канун 1943 года. Мы не знаем, о чем мог написать молодой итальянский офицер в своей последней открытке. Вряд ли о чем-то плохом, иначе бы военный цензор не пропустил письмо. Наверное, как водится, передавал приветы и просил о нем не беспокоиться. Хорошо, что последняя его весточка вырвалась из ада войны. Для итальянской армии это были трагические дни. Она оказалась на острие наступления Красной армии.
Итальянцы об этом наступлении даже не помышляли. Накануне нового военного года они думали о предстоящей зимовке. На рубеже, который они заняли, строились теплые блиндажи, землянки, укреплялись боевые позиции. Снежные заряды, которые врывались в траншеи вместе с метелью, подстегивали окончание земляных работ. Новый год мечталось встретить в тепле и с подарками из Италии.
Командование Красной армии думало совсем иначе. 16 декабря 1942 года началось наступление в излучине Дона. Итальянской обороны хватило на 52 дня боев, после чего 31 января 1942 года она перестала существовать. Были разгромлены пехотные дивизии «Сфорцеска», «Коссерия», «Челере», «Торино», «Посубио», пехотные бригады «3 января» и «23 марта».
Немецкое командование считало причиной поражения итальянцев их крайне низкие боевые качества.
Итальянцы понесли колоссальные потери. Было убито и пропало без вести 45 тысяч человек, в плен попало без малого 49 тысяч солдат и офицеров, а по итальянским данным, все 70 тысяч. Среди них и оказался артиллерист, младший лейтенант Армандо Милано.
Уже в наши дни в Оранках побывал бывший итальянский офицер Джузеппе Басси, находившийся в Оранском лагере № 74 с 1943 по 1946 год. Под впечатлением этой поездки он написал воспоминания. Упоминаний Армандо Милано в них нет, видимо, они не успели познакомиться.
Вот как вспоминает Джузеппе Басси первые дни плена:
«24 декабря 1942 года мы, итальянские солдаты и офицеры, попавшие в окружение в «долине смерти» под Сталинградом, были взяты в плен. После этого последовал трагический 250-километровый марш, походивший на путь на Голгофу, прозванный нами «марш «Давай! Давай!». Это были ужасные 35 дней пеших переходов и перевозок в ледяных товарных вагонах, без тепла и почти без пищи.
26 января 1943 года в 15 часов поезд из темных холодных вагонов для скота, в которых нас везли, наконец-то остановился. Впереди в березовом лесу виднелись деревянные бараки. По сторонам от путей были сложены высокие штабеля дров, служивших топливом для локомотивов.
Под крики охраны «Давай! Давай!» мы, обессиленные после пятнадцати дней пути, с негнущимися и обмороженными ногами, со сведенными голодом желудками, медленно двинулись на построение. Я увидел, что люди, прокопченные дымом, потеряли человеческий облик — все с истощенными лицами, с длинными бородами. Наши шинели, исполнявшие функции матрасов, были в страшном беспорядке.
Пустые котелки висели у нас на поясах. Мы представляли собой подлинных оборванцев.
Мы двигались очень медленно, скользя по обледеневшей лесной дороге, несмотря на крики солдат охраны. Кто-то падал в снег, но под угрозами охранников их поднимали, и движение продолжалось. Колонна остановилась в окрестностях деревни, когда впереди показалось каменное здание собора с высокими куполами — территория бывшего монастыря.
Целый час мы ожидали на холоде, хлопая себя по бокам, чтобы согреться, после чего начался пересчет пленных. Каждый вагон эшелона пересчитывали отдельно. Охрана лагеря принимала по списку пофамильно и живых, и мертвых, оставшихся в вагоне у охраны эшелона. Офицеры охраны пересчитывали пленных раз за разом, пока число живых и погибших по дороге не совпадало со списком.
После процедуры приемки нас повели в лагерь, который был местом нашего назначения. В конце концов мы оказались во внутреннем дворике лагеря. Пройдя двести метров, мы вошли в полуземлянку, в которой было относительно тепло. В нашем вагоне старостой был албанец Тен Беррути, и здесь он пока сохранял свои полномочия. Рассевшись на земляном полу, мы прослушали инструктаж. После этого все пленные подверглись стандартной процедуре обыска, в результате которой многие лишились большинства предметов, запрещенных в лагере. Затем последовала санобработка. Все волосы на голове и теле были сбриты для уничтожения вшей. В моечном отделении заключенных дезинфицировали специальным раствором белого цвета, приготовленным в нескольких тазиках. Получив горячую воду и кусок мыла, мы были счастливы, понимая, что еще живы.
Вернувшись в отведенную нам камеру, к нашему большому удивлению, мы обнаружили большой бак горячей кипяченой воды. Многие посчитали это признаком положительного расположения к нам лагерной охраны. В этом же карантинном помещении мы встретили румын, проделавших с нами в одном эшелоне путешествие из-под Сталинграда вглубь России. Усталость взяла свое, и мы уснули на цементном полу, но в тепле. Впервые за много месяцев мы спали спокойно, без укусов мучивших нас все это время вшей. Нам казалось, что начинается новая жизнь!
На следующий день мы узнали, что прибыли в местечко Оранки, находящееся приблизительно в 70 километрах от города Горького».
Армандо Милано умер, скорее всего, в январе 1943 года, когда в лагере военнопленных разыгралась эпидемия тифа и дизентерии. К этому времени пленные других национальностей относились к итальянским пленным без должного почтения. А выжить при плохой кормежке, при недостатке медицинской помощи, да еще во враждебном окружении было непросто. Только в июне врачи сумели победить эпидемию.
Кто знает, как сложилась бы судьба молодого офицера, останься он жив. В лагере существовала школа антифашиста. Пленным рассказывали про великий Советский Союз и читали лекции по русской культуре. Военнопленные признавались своим преподавателям, что очень жалеют, что пошли на эту «чертову войну» и с нетерпением ждут ее конца. Мог ли бы Армандо Милано примкнуть к антифашистскому движению? Он был юрист и мог видеть дальше других, а доживи он до сентября 1943 года, узнал бы, что в Италии правительство Пьетро Бадольо, которое свергло Муссолини, объявило нейтралитет и вывело Италию из Второй мировой войны.
Фашисты обрушили свой гнев на отступников. Итальянские части, еще воевавшие на стороне Гитлера, были обезоружены. Известны массовые расстрелы итальянских офицеров. Только во Львове карателями вермахта было расстреляно около двух тысяч итальянских солдат и офицеров. Мог ли среди них оказаться Армандо Милано? Мог. Это были итальянские солдаты, которые вырвались из-под Сталинграда. Не попади тогда Армандо в плен, он бы оказался среди них.
Вообще, в плане «Барбаросса» участие итальянских войск не предусматривалось. Муссолини сам навязал Гитлеру отправку итальянского корпуса на Восточный фронт, а потом уже Гитлер попросил усилить корпус несколькими дивизиями. Муссолини согласился, ему хотелось поставить Италию в такое положение, чтобы она могла претендовать на изрядную долю военной добычи. Именно за этой долей согласился идти на войну Армандо Милано. Добровольно…
В самой Италии население ничего не знало о трагедии под Сталинградом. Лишь приближенные к Муссолини и верхушка дипломатического корпуса получали информацию с фронта. Так, итальянский посол в Германии Альфреди записал в дневнике: «Ужасное Рождество 1942 года. Драма в России не оставила никаких сомнений в неизбежности поражения и того, что это будет означать для Италии». Спустя несколько дней он добавил: «Начало разгрома рейха носит название Сталинград».
Многие из вернувшихся в Италию военнопленных написали мемуары. Среди них и Эудженио Корти, один из офицеров экспедиционного корпуса. В них есть такие строчки:
«Нам казалось невероятным, что те ужасные события, в которые мы оказались вовлечены, зависели от нескольких мелких людишек. Эти люди — наше наказание. Иначе войну нельзя объяснить… Люди должны перестать делать войны неизбежными, продолжая ежедневно и ежечасно грешить. Человеческие грехи имеют свойства накапливаться и в итоге становятся неуправляемой лавиной, которая начинает двигаться, сокрушая все на своем пути, калеча и убивая».
Если бы это можно было понять раньше.
Всего из СССР в Италию вернулись 21274 пленных. Из них три генерала, 687 офицеров, 20384 унтер-офицера и рядовых.
Только в 1989 году начался процесс репатриации останков. На сегодняшний день на родину доставлены останки 4000 погибших. Судьбы остальных предстоит выяснить историкам.
В 1995 году к правительству Нижегородской области обратилась московская организация «Военные мемориалы» с вопросом об увековечении памяти погибших на советской территории военнопленных. Так в нескольких километрах от Оранок на месте братских могил, где в войну хоронили военнопленных, был установлен мемориал, которому администрация Богородского района отвела 0,5 га земли.
В настоящее время на кладбище установлены памятные надгробные знаки умершим военнопленным: итальянцам, венграм, румынам (без указания страны, но с лентой национального флага), финнам, немцам (с надписью «Жертвам Второй мировой войны» на немецком языке).
Кладбище огорожено частично осыпавшимся рвом, по углам периметра установлены каменные столбики с выбитыми на них крестиками.
Армандо Милано не суждено никогда вернуться в Италию. На кладбище в Оранках умерших военнопленных не делили по национальностям. Их хоронили по мере того, как они умирали, в одной общей могиле. Армандо Милано навсегда остался в нашей земле. Это была судьба тех, кто шел ее завоевывать.
Вячеслав ФЕДОРОВ.
Воспоминания Джузеппе Басси перевел на русский язык С. Н. Коршак.