Оставшийся в живых поджег танк
Доношу, что при занятии частями 112-й стрелковой Рыльско-Коростеньской Краснознаменной ордена Суворова дивизии гор. Ровно в январе 1944 года одна из гражданок гор. Ровно пришла в политотдел с документами и докладом о том, что в боях с немецкими захватчиками смертью храбрых погибли танкисты 105-го отдельного танкового батальона, 35-й Краснознаменной танковой бригады, фамилии которых по принесенным документам значились: Абрамов Павел Иванович и Голиков Александр Александрович…По словам гражданки, военнослужащие Абрамов П. И. и Голиков А. А. по приказанию немецкого генерала 28.06.1941 года похоронены как погибшие смертью храбрых за Родину с почестью в гор. Ровно по ул. Островского.Начальник 4-го отделения майор Ухналев».
Гражданка из Ровно передала в политотдел освободившей город стрелковой дивизии не только личные документы танкистов, но и записную книжку Павла Абрамова и письмо Александра Голикова, а еще семейные фотографии.
Долгое время они лежали в недрах архива Министерства обороны, и только в январе 1964 года газета «Красная звезда» опубликовала короткие записи Абрамова и письмо Голикова.
Записи Павла Абрамова:
Воскресенье — 22 ию-ня. Объявление войны. Сообщил Шумов. Боевая тревога. Ночной марш. Меня назначили водителем машины 736.
Понедельник — 23 июня. Лопнул маслопровод. Назначен старшим по колонне.
Вторник — 24 июня. Марш в пыли…
Письмо Александра Голикова жене:
28 июня 1941 г.
Милая Тонечка!
Я не знаю, прочитаешь ли ты когда-нибудь эти строки. Но я твердо знаю, что это последнее мое письмо. Сейчас идет бой жаркий, смертельный. Наш танк подбит. Кругом нас фашисты. Весь день отбиваем атаку. Улица Островского усеяна трупами в зеленых мундирах, они похожи на больших недвижимых ящериц.
Сегодня шестой день войны. Мы остались вдвоем — Павел Абрамов и я. Ты его знаешь, я тебе писал о нем. Мы не думаем о спасении своей жизни. Мы воины и не боимся умереть за Родину. Мы думаем, как бы подороже немцы заплатили за нас, за нашу жизнь…
Я сижу в изрешеченном и изуродованном танке. Жара невыносимая, хочется пить. Воды нет ни капельки. Твой портрет лежит у меня на коленях. Я смотрю на него, на твои голубые глаза, и мне становится легче — ты со мной. Мне хочется с тобой говорить много-много, откровенно, как раньше там, в Иванове…
22 июня, когда объявили войну, я подумал о тебе, думал, когда теперь вернусь, когда увижу тебя и прижму твою милую головку к своей груди. А может, никогда? Ведь война…
Когда наш танк впервые встретился с врагом, я бил по нему из орудия, косил пулеметным огнем, чтобы больше уничтожить фашистов и приблизить конец войны, чтобы скорее увидеть тебя, мою дорогую. Но мои мечты не сбылись…
Танк содрогается от вражеских ударов, но мы пока живы. Снарядов нет, патроны на исходе. Павел бьет по врагу прицельным огнем, я «отдыхаю», с тобой разговариваю. Знаю, что это в последний раз. И мне хочется говорить долго-долго, но некогда. Ты помнишь, как мы прощались, когда меня провожала на вокзал? Ты тогда сомневалась в моих словах, что я вечно буду тебя любить. Предложила расписаться, чтобы я всю жизнь принадлежал тебе одной. Я охотно выполнил твою просьбу. У тебя в паспорте, а у меня в квитанции стоит штамп, что мы муж и жена. Это хорошо. Хорошо умирать, когда знаешь, что там, далеко, есть близкий человек, он помнит обо мне, думает, любит. «Хорошо любимым быть…»
Сквозь пробоины танка я вижу улицу, зеленые деревья, цветы в саду яркие-яркие.
У вас, оставшихся в живых, после войны жизнь будет такая же яркая, красочная, как эти цветы, и счастливая… За нее умереть не страшно… Ты не плачь. На могилу мою ты, наверное, не придешь, да и будет ли она — могила-то?»
Из публикации «Красной звезды» читатели узнали, что Павел Абрамов был призван в армию в 1940 году из Москвы, а Александр Голиков — из Иванова. Конечно, красные следопыты не оставили эти факты без внимания. Но след был изначально запутан, поэтому поиск родственников солдат шел несколько лет. Как оказалось, Александр Голиков лишь работал в Иванове, а родом был из Ленинградской области, да и Павел Абрамов в Москве тоже только работал, а родился и вырос в деревне Давыдково Горьковской области.
Со временем прояснились и детали последнего боя танкистов.
С 27 по 28 июня танковая бригада, в которой служили Павел Абрамов и Александр Голиков, вела бои с 13-й танковой и 299-й пехотной дивизиями врага на подступах к Ровно. Город стал ключевой точкой на острие вражеского наступления. Надо было во что бы то ни стало сбить темп продвижения врага, задержать его. А сделать это лучше всего на переправе через реку Устье, которая опоясывала город. К ней и был направлен танк, в котором находились Павел Абрамов и Александр Голиков. В экипаже был еще третий танкист, но после первой стычки с врагом он был отправлен за водой и не вернулся.
До сих пор поисковики спорят, на каком танке въехали в город Абрамов и Голиков. О нем нет никаких документальных упоминаний. Но судя по расторопности, с какой действовали танкисты, это был легкий танк Т-26.
Вначале танкисты, устроив засаду, расстреляли мотоколонну на мосту и перекрыли движение. Под удар танковой пушки попала скопившаяся по ту сторону моста техника. Черный дым горящих машин и мотоциклов заволок цель.
Но фашистские танки и пехота ворвались в город с других направлений. Абрамов и Голиков поняли, что путь к отходу отрезан. И тогда они вывели свой танк на улицы Ровно.
Очевидцы рассказывали, что бой танка с вражеской пехотой и артиллерией продолжался до вечера.
— Со всех сторон по танку били пушки и пулеметы. Когда от вражеской пули один из танкистов погиб, другой продолжал неравный бой. Вышли снаряды и патроны. Оставшийся в живых поджег танк и тоже погиб.
Начальник генштаба вермахта Франц Гальдер запишет в своем дневнике:
«Вечернее донесение:
Перед группой армий «Юг» подтверждается отход противника. В течение двух последних дней в тылу, позади постепенно распадающегося фронта, замечено движение отдельных моторизованных колонн с юго-востока и востока. Видимо, противник пытается организовать сопротивление на известной нам линии укреплений Новгород-Волынский, Проскуров, Днестр. Однако, отходя на этот рубеж медленно, с контратаками, он расходует в них большое количество сил. Части 17-й армии находятся непосредственно перед Львовом. Клейст с боем занял Ровно».
Немцы разрешили местным жителям похоронить танкистов. После войны на их могиле еще долго лежал камень с надписью «Два танкиста». Никто пока не знал их имен.
Остается загадкой, почему начальник 4-го отделения штаба 112-й стрелковой дивизии майор Ухналев не указал в своем донесении имени гражданки из города Ровно. Наверное, ее имя можно было упомянуть в армейской газете, а то и в центральной — «Известиях», ведь с дивизией шел военкор газеты, писатель Виктор Полторацкий, который, оказывается, лично знал танкиста Александра Голикова по мирной жизни в Иванове.
В донесении хоть и написано, что погибшие танкисты были похоронены по распоряжению некоего немецкого генерала, но не все прошло так гладко. Танкистов хоронили учителя местной школы Мадзинский, Богомол, Гай. Они и забрали документы. Мадзинский успел передать их своей жене Зигмунде. Полевая жандармерия по чьему-то навету арестовала учителей, и больше их никто не видел.
Несколько раз делали обыски в квартире Зигмунды, но она не показала, где спрятала документы.
В годы оккупации Ровно подняли голову бандеровцы и разного рода националисты. Борьба с ними перехлестнет войну. Может быть, помня о мести, и не стала называть свое имя Зигмунда Мадзинская.
Но благодаря красным следопытам страна узнала о подвиге Павла Абрамова и Александра Голикова, совершенном на шестой день войны, и неизвестной гражданки из города Ровно, которая с риском для жизни все годы оккупации хранила документы танкистов. Ее поступок назовут «достойным настоящей патриотки».
В 1967 году Президиум Верховного Совета Украины присвоил 10-й школе города Ровно имена героев. Их имена носили пионерские дружины Москвы, Ленинграда и Горького. В одном из школьных музеев Павлова был уголок с рассказом о семьях танкистов.
К сожалению, память наша оказалась короткой.