Может, и вправду родился в рубашке
Кто-то из выпускников сразу устроился на работу, а Евгения Бельского призвали в армию. Служил он в мотострелковом полку в Литве, принимал участие в аресте литовских офицеров, подозревавшихся в подготовке мятежа против СССР.
Когда в воинской части внезапно началась эпидемия дизентерии, заболевшим солдатам, в числе которых был Евгений, не делали поблажек. «Два часа строевой, и все пройдет», — цинично рассуждал командир. Только когда в полку умерло 20 человек, больных начали лечить. Пошел на поправку и Бельский, считая, что ему повезло.
В воинской части было полноценное питание — Евгений не голодал, как в дет-стве. Он вырос в многодетной семье, где было девять детей. Мать покупала на рынке ржаную муку и пекла хлеб, но детям выдавали лишь по кусочку в обед — шла Гражданская война, мука стоила дорого. Семья ютилась в полуподвальном помещении — окна на уровне земли.
В первый год учебы в техникуме Евгению тоже приходилось на всем экономить — стипендии только хватало, чтобы расплатиться за съемное жилье, где он занимал угол. Старший брат, работавший киномехаником, иногда подкармливал его. Позднее часто вспоминал, как уплетал в кинобудке бутерброды и, затаив дыхание, смотрел новый кинофильм.
Только на втором курсе, когда стал подрабатывать на детской технической станции, где вел кружок авиамоделизма, почувствовал себя чуть ли не богачом. И даже смог на первую зарплату купить себе новый костюм, сменив вязаный джемпер брата. Кстати, старший брат и помог ему определиться с выбором профессии, убедив, что за радиоделом будущее.
…В жаркий июньский день, когда военнослужащие были на стрельбище, им приказали срочно бежать на склад, где всем выдали патроны, противогазы и суточный паек. Потом заставили выкопать глубокие окопы недалеко от казарм.
Евгению Бельскому поручили следить с дерева за небом и в случае появления чужих самолетов оповестить воинскую часть сиреной. До начала войны с Германией оставалось всего четыре дня…
На вес золота
Их полк сразу попал в окружение. После тяжелых боев начали отступать на восток. Отходили ночью — каждая рота самостоятельно, днем их преследовала вражеская авиация. Шли, казалось, целую вечность.
Когда добрели до Белоруссии, от роты в сто человек осталось всего двадцать — полуразутые, обессиленные. В лесу нашли склад с ящиками клюквы — с голоду накинулись на кислые ягоды.
Наконец вышли к какой-то деревне, где сердобольные женщины напоили едва живых солдат молоком. У Евгения сразу разболелся желудок — не мог даже двигаться. Командир уступил ему свою лошадь. Солдаты тронулись в путь более коротким путем, через мостик, а Бельскому пришлось ехать в обход. Кругом лес, темнота, немудрено заблудиться. Своих однополчан он уже не нашел…
До самой осени пытался догнать фронт. Питался, чем придется, иногда кормили крестьяне в попадавшихся на пути селах. А когда началась зима, остановился в деревне, окруженной болотами, где не было немцев. Зато действовали партизаны, которые приняли его в свой отряд радистом.
Жили в шалашах из еловых веток по 12 человек в каждом. Морозной ночью в центре шалаша разжигали костер, и дежурный следил, чтобы никто из спавших партизан не обжегся.
— В деревне я нашел радиоприемник и по ночам принимал сводки информбюро, — вспоминает Евгений Николаевич. — Диктовали медленно, я успевал записывать.
Его не посылали на опасные задания — подрывать железнодорожное полотно: радист в партизанском отряде ценился на вес золота.
Однажды партизан окружили немцы. До позднего вечера отбивались, а ночью были вынуждены отступить. Больно было видеть, как полыхали в огне белорусские деревни, подожженные фашистами. Во многих из них оставались жители…
До самого освобождения Белоруссии пробыл Евгений Бельский в партизанском отряде.
Как-то летом ему приказали охранять мельницу, которую восстанавливали партизаны. Напротив, в лугах, крестьяне спокойно косили траву. Вдруг с крыши мельницы он увидел, как к косарям подъехали полицаи, и люди бросились врассыпную. Евгений дал пулеметную очередь, ранив кого-то из предателей. Полицаи начали в панике отстреливаться и вскоре скрылись. А радист только позже заметил, что его пиджак пробило тремя пулями. Повезло в очередной раз…
Во всем пример
Просторная трехкомнатная квартира, высокие потолки, печка. На столе много книг.
— Это мне дочка приносит, — улыбается Евгений Николаевич. — Люблю читать, всегда стремился узнать что-то новое, даже некоторых ученых ставил в тупик своими вопросами.
Младшая дочь Антонина, названная так в честь матери, пошла по стопам отца — закончила радиотехнический факультет.
— Для нас родители во всем были примером, — рассказывает Антонина Евгеньевна. — Они трудоголики. Папа все умеет, у него золотые руки.
Она показывает деревянную табуретку, сделанную отцом 50 лет назад без единого гвоздя.
— Я ее ни на что не променяю — ей нет износа, — улыбается Антонина. — А мой детский стульчик, тоже сделанный папой, передается по наследству.
Недавно Евгений Бельский отметил 95-летний юбилей.
В это трудно поверить — выглядит гораздо моложе.
— Я никогда не курил, даже в годы войны, выпивал в меру в праздники, — поясняет он. — Вместо спорта — физическая нагрузка. Поработаешь на грядках или поколешь дрова — чем не спорт?
Не жалуется и на память — может при случае процитировать отрывок из басни или какие-нибудь стихи. Ну а военные события помнит, как будто это было вчера. Помнит и фамилии однополчан и командиров.
Особенно часто вспоминает первый день войны — яркая солнечная погода, и вдруг в чистом небе самолеты с немецкой свастикой — стрельба, переполох. Разве забудешь такое?
— Сейчас хорошо живется, жаль только, силы уходят, — вздыхает Евгений Николаевич. — Мне многое довелось испытать за долгую жизнь, есть что вспомнить. Судьба всегда хранила меня. Я атеист и считаю, что мне просто везло.
По-видимому, он действительно родился в рубашке.
Светлана ГУНДОРОВА.
Павловский район.